Источник: https://www.youtube.com/

Позже наступил пермский период. Он оказался очень неприятным, потому что в это время все континенты собрались в одну большую кучку – в Пангею. Она – сверхконтинент – закрыл половину планеты с островами по бокам, но всё соединилось вместе. Перегородила Пангея экваториальное течение. Из-за этого климат на планете стал холодать. На самой Пангее, особенно в центральных областях, и тех, что поближе к полюсам, он был мало того, что холодным, ещё и резко континентальным, очень засушливым. Часть была на полюсах, на южном особенно, там приличные оледенения развились (конкретно холодно). Средняя температура по планете была холоднее, чем сейчас, и в некоторые особо ответственные моменты достигала значений ледниковых периодов последних недавних, когда мамонты водились. Климат был не очень приятный.

Амфибии и рептилии, которые в карбоне цвели и пахли, и всё у них было здорово, стали массово вымирать (между карбоном и пермием было вымирание). А те, кто вымирать не хотел, развивались дальше. В это время на засушливых просторах (климат везде был разным, и прибрежные области были тропическими) и, где он был неприятным, рептилии, изначально хладнокровные, стали активизироваться и развивать признаки млекопитающих. На этом месте возникают зверообразные рептилии. Их по-разному называют – терраморфы, терапсиды, синапсиды и другими умными словами, но проще – зверообразные рептилии.

Они для того, чтобы не замёрзнуть в нехорошем климате, “изобрели” шерсть, вибриссы (усики как у котиков), теплокровность, активный обмен веществ, и четырёхкамерное сердце (хотя про камеры сердца мы не знаем, но можем догадаться). Стал расти мозг (довольно крупный), изменились органы чувств, потому что, они стали больше и стали быстро бегать, приподниматься на вытянутых ножках, и нижняя челюсть оторвалась от земли. У рептилий нижняя челюсть лежит на почве, и колебания, которые передаются через землю (она плотная и звук лучше передаётся, чем по воздуху), стучат по нижней челюсти, с неё передаются сразу на барабанную перепонку, которая к челюсти приделана, и в ухо попадают (одна слуховая косточка).

Зверообразные стали приподниматься на ножках, чтобы быстрее бегать. Они стали бодрыми и нижняя челюсть от земли оторвалась. Через воздух колебания передаются гораздо хуже. Для того, чтобы кушать, хорошо бы ещё пережёвывать пищу. Как известно, хорошо пережёвывая пищу, ты помогаешь обществу. Они это реализовали – нижняя челюсть стала двигаться справа налево, развились скуловые дуги, зубная система стала гетеродонтной, то есть возникли передние резцы, потом клыки и заклыковые зубы, которые у некоторых стали разделяться на премоляры и моляры.

Активные движения челюсти с разными зубами привели к тому, что барабанную перепонку крепить на нижнюю челюсть неадекватно, потому что она могла порваться, и при движениях челюсти вправо-влево – это шум – и слышать так невозможно. Поэтому задняя часть нижней челюсти – несколько косточек, которые её заканчивали, стали от нижней челюсти отделяться (у рептилий это подвижно соединено на мягких тканях) и присоединяться к основанию черепа (к височной кости, которая из нескольких частей состояла), и из “запчастей” нижней челюсти сформировались ещё две слуховые косточки – молоточек и наковальня (стремечко уже было на этот момент), барабанная пластинка (тимпаническая), к которой стала крепиться барабанная перепонка.

Слуховой аппарат невероятным образом усложнился, то есть была всего одна косточка, всё было примитивно, и барабанная перепонка, а стало три слуховые косточки плюс барабанная пластинка. Всё это уползло внутрь височной кости. Но всё это было компенсацией повышенной активности при поднимании на ногах и жевательных движениях челюсти.

Всё это, вместе взятое, могло привести к тому, что они оглохли бы. Новые слуховые косточки стали компенсацией, чтобы не оглохнуть. Но поскольку они утяжелили всю систему, усложнили, сделали её неповоротливой, должна была быть к ним компенсация. Она возникла в виде наружного уха. Возникает ушная раковина. Но поскольку это тоже полумеры, и слух лучше точно не стал, а скорее хуже, должно было ещё компенсироваться. Оно добавилось хорошим осязанием.

Появились волосы, особенно вибриссы, чтобы усиками щупать что-то (некий новый орган чувств). Усилилось обоняние, что мы знаем по их эндокранам, то есть слепкам мозга. По строению мозговой полости видно, что обонятельные луковицы зверообразных рептилий стали грандиозно расти. Нюхать они стали гораздо лучше. Хотя этот орган чувств примитивный, хеморецепция возникла ещё до кембрия, но вышло всё на новый уровень.

В последующем это стало неплохим подспорьем в развитии млекопитающих (позже, через период). Это уже почти млекопитающие, но стоит помнить, что это ещё рептилии своеобразные. Поэтому многие зоологи и палеонтологи кривятся при слове “рептилия”, потому что не очень понятно, что это слово значило. Потому что и крокодил – рептилия, и зверообразные – рептилия, но одним словом их назвать слишком растяжимо. Но в стандартном варианте вполне можно.

Всё у них было здорово – они стали активными, бодрыми, но на некоторый момент это поставило ограничения, потому что, как часто бывает в эволюции, если группа животных достигает определённого уровня развития и становится круче всех на данный конкретный момент, то дальше она не эволюционирует, потому что ей не с кем конкурировать. Зверообразные рептилии в эту эволюционную ловушку попали. Они стали настолько крутыми, бодрыми, быстрыми, активными, хищными, а некоторые и травоядными, что дальше уже некуда. Всё, они самые классные. Всё, приехали. Поэтому пермь очень не короткая. Потом ещё и половину триаса они вполне успешно существовали, и эволюция застопорилась, хотя по мелочам что-то развивалось.

Источник: https://dinohistory.ru/panageya-materik-panageya.html

Были и потери, потому что активная жизнь требует многих затрат энергии – надо всё время жрать, выделять тепло. Оно сохраняется шерстью, подшёрсток возникает. Мы точно знаем, что он был у них, по строению костей, например. Но большие энергозатраты ускоряют жизнь и надо всё время питаться. Например, крокодилы и черепахи могут полтора года не жрать некоторые, и всё прекрасно.

У меня дома в аквариуме болтаются две красноухие черепашки, и детишки должны их кормить. Но по идее должны. Иногда я недельки через две вспоминаю: “А давно ли детишки кормили черепашек?” А-а-а, нет, оказывается, не кормили две недели. Ничего, не дохнут. Если бы в аквариуме жили хомячки, они бы уже не жили. А черепашки раз в две недели поели, в неделю и нормально получается.

Крокодилы тоже некоторые реально раз в год питаются. Посреди Сахары есть популяция крокодилов, которые реально питаются раз в году. Проходят дожди, появляется непонятно откуда рыба, крокодилы всё сжирают, заползают в норы и на следующий год засыпают, лежат в пыли в этой норе и целый год ничего не жрут. Так тоже можно. И живут по сто лет, а некоторые черепахи по триста лет, когда метаболизм медленный. Но вопрос: “Что лучше: бодренькая и сравнительно недолгая или в режиме черепахи, зато триста лет?” Можно выбирать.

Но закончилась эта история довольно печально для экосистемы в целом, потому что, в фауне появляются новые типы, новые группы насекомых. Вернее, они уже были до этого, но новые варианты жизни веснянок, ручейников и подёнок, которые обретают водную стадию личинки. Тут есть тонкость, что, когда личинка развивается в воде, потом она становится взрослой, отращивает крылышки, метаморфоз проходит, улетает подальше от воды и благополучно дохнет. Получается, что эти личинки в воде запасают определённые вещества, а самые главные – это азот и фосфор (самые основополагающие), а потом уносят это из воды.

К этому моменту в пермии растения были вполне приличными, с нормальными корнями, то есть уже хорошие голосеменные по типу ёлок современных, и почву они стали закреплять. Получается, что из водоёмов микроэлементы постоянно убирались, жизненно важные выносились подёнками, а обратно не возвращались, потому что размыв почв сократился, потому что появилась нормальная корневая система, и почвы стали суше за миллионы лет (всё не вдруг происходило, а на протяжении многих миллионов лет). Хотя, казалось бы, одна подёнка весит ни о чём, но известны их вылеты (лето было недавно, говорят, что было).

Если вы летним вечером в июле выходите на берег реки туманный немножко, дождливый, иногда бывает вылет подёнок. Они тучей, сквозь них ничего не видно. Известны прецеденты, когда на берегах озёр после вылета подёнок, метровый слой их лежит, то есть метр толщиной подёнок. Когда происходит на протяжении многих миллионов лет подряд вынос-вынос-вынос водной экосистемы (пресноводной), моря и океаны беднеют со страшной силой.

Для фитопланктона (водоросли, которые в океане живут) – это катастрофа. Они со страшной силой вымирают. За фитопланктоном вымирает зоопланктон, а за ним вымирают все, кто его ест, вплоть до рыб и крупнокалиберных тварей. Получается ужас-ужас. Плюс похолодание ужасное, континентальный климат и вся единая экосистема, потому что это само по себе проблема, когда у нас есть один материк, стало быть фауны плюс-минус похожи. Поэтому, если резко изменить, то дохнут все.

Так оно и произошло. В конце пермского периода произошло ужаснейшие вымирание, когда в основном пострадали водные экосистемы и сухопутные. Вымерло по некоторым подсчётам до девяносто семи процентов видов – это практически все (оценки “гуляют” туда-сюда, может от девяносто до девяносто пяти процентов, но это неважно; всё равно очень много). Осталось буквально проценты. Если считать по семействам, то немножко повеселее было – где-то процентов пятьдесят, то есть от каждого семейства по виду сохранилось (от твари по паре). В последующем они стали залогом новой эволюции в мезозое. Но и зверообразные рептилии основательно пострадали и в большей части также “благополучно” исчезли. Хотя опять же не все на наше счастье, потому что мы из них возникли.

Источник: https://www.youtube.com/

Неожиданно внезапно наступил мезозой. И он удался. Это середина существования планеты, “полдень” планеты. Как положено в полдень, он был очень жарким. Было очень тепло, хорошо. Пангея растрескалась и стала расползаться в разные стороны, экваториальные течения и воздушные потоки восстановились. Стало теплеть. На протяжении практически всего триаса теплело. Экосистемы менялись, но не в нашу немного пользу.

В конце триаса появляются динозавры. На протяжении всего последующего мезозоя, юрского и мелового периодов, которые были очень тёплыми, динозавры планетой стали править. А наших предков стали гонять со страшной силой, потому что все достижения пермского периода (зверообразные) – теплокровность, шерсть и прочее, стали никому не нужны, потому что это были приспособления к холодному, засушливому, континентальному климату. А он стал жаркий, влажный, субтропический (но не совсем тропики, как сейчас в экваториальной Африке).

Можно было быть не очень теплокровным, тем более некоторые динозавры теплокровность независимо развили и перышками покрылись. Единственное, что усовершенствовали динозавры, – это челюсти с зубами, которые от предков достались (икодонтные), но они ещё немного довели до ума. Они стали очень злобными, зубастыми. И второе – это двуногое хождение – они стали бегать на двух ногах. А наши предки, как я уже говорил, зверообразные, как достигли своего предела развития (на ногах приподнялись, корявеньких немного), и дальше уже некуда – они и так кого угодно могли догнать.

А динозавры шагнули дальше, потому что они приспосабливались под зверообразных рептилий, их обогнали, стали жрать уже их. Тут зверообразные рептилии закончились. Отдельные группы тянули лямку свою, но в целом закончились. Динозавры на сто восемьдесят миллионов лет стали доминирующей группой на суше.

Были некоторые плюсы в жизни наших предков, потому что они были маленькими (по типу юрамайя в стиле бурозубки). Можно было где-то прятаться, ныкаться. Они развили признаки млекопитающих. Например, окончательно потеряли поясничные рёбра, чтобы гнуться и протискиваться в щели и хорошо двигаться, сгибаться по вертикали, развили нормальные лапы быстробегающие (хотя тоже ещё так себе), признаки – более развитый головной мозг (на уровне примитивнее утконоса).

Самое главное, – стали совершенствовать способ размножения. Первые млекопитающие, как и зверообразные рептилии (их предки), размножались яйцами, и современные утконосы, ехидны, проехидны так и размножаются. Они откладывают яйца, но с той поправкой, что яйцо млекопитающего яйцекладущего, отличается от яйца рептилии принципиальным образом – у рептилии яйцо относительно размеров тела крупное, вылупляется уже полноценное самостоятельное существо (маленькая вылупившаяся ящерка или черепашка уже самодостаточная и за ней уже не надо ухаживать, она ведёт себя как взрослая, но маленькая по размеру).

У млекопитающих из яйца вылупляется эмбрион, который ни о чём, потому что утконос зверь довольно большой, а яйцо у него два сантиметра длиной. Вылупляется эмбриончик, который надо выращивать, в частности, выкармливать молоком. Млекопитание на этом месте, видимо, и возникает. Может быть ещё в пермии, но мы не знаем, а в триасе уже точно оно было у первых млекопитающих. Тем более, что большинство сами были мелкими, и если они мелкие, то яйцо ещё меньше, и вылуплялось что-то непонятное. Но как не корми детёныша, скорее всего сдохнет. Это корявенький способ размножения, поэтому яйцекладущие млекопитающие однопроходные никогда большого успеха не имели.

Сейчас их несколько видов есть – утконос, один вид ехидны (иногда на два разделяют) и парочка-тройка видов проехидн. Никогда они успешными и многочисленными не были. Потом немного развились до сумчатых животных, у которых яйца, уже как такового, нет наружного, и вылупляется сразу эмбрион, то есть рождается. Но рождается с теми же проблемами – он маленький, беззащитный, уязвимый, питается молоком, его мама растит, в сумочке таскает, но, скорее всего, он тоже сдохнет. Поэтому сумчатые тоже конкурентоспособными никогда не были, а тут вокруг динозавры шастают. Эта безвыходная, казалось бы, фигня решилась тем, что наши предки периодически болели.

Неожиданно оказалось, что с вирусов можно что-то полезное получить, потому что вирусы – это существа, организмы (их так назвать проблематично), “сволочи”, которые очень здорово обманывают иммунитет. В этом цель их существования заключается – обмануть иммунитет, запихать свой генетический аппарат внутрь клетки-хозяина, и та сама будет делать новые вирусы. Очень здорово.

У вирусов есть специальные хитрые гены, которые иммунитет обманывают, иногда суперуспешно, и тогда СПИДы возникают. Какой-либо из этих вирусов заразил одного из млекопитающих, вполне конкретную особь, но, что удачно, сам мутировал и сдох. Туда ему дорога, и слава Богу. Активность он потерял из-за вредной мутации, но те гены, которые занимались обманом иммунитета, сохранили работоспособность. 

Они встроились, как и положено вирусным генам, в геном млекопитающего и стали обманывать иммунитет, но именно в том месте, где организм матери контактирует с детёнышем. Это оказалась очень удачно, потому что до этого была великая проблема при живорождении, – у млекопитающих обмен активный и они много чем могут заразиться, должен быть иммунитет.

Но если в матери развивается эмбриончик, а у него половина генов от отца, а те, которые от матери, уже рекомбинировали бабушкины и дедушкины, что-то новенькое получилось, и биохимия не совсем материнская. Поэтому возникает иммунный ответ матери на ребёнка, и при некотором размере, когда он вырастает, организм матери его отторгает, то есть непонятная фигня с другой биохимией (по типу паразита), надо от него избавиться. Он отторгается и рождается. Но рождается эмбрионом, и начинаются проблемы.

А когда они заразились вирусами, то иммунитет стал подавляться именно в месте контакта, эмбрион перестал отторгаться и получил возможность вырастать гораздо больше и более оформленным. Получились нормальные плацентарные млекопитающие. На границе, где иммунитет обманывается, между ребёнком и матерью возникает специальный орган под названием плацента. Это чудесный орган, который один, но сделан из двух организмов: из матери с одной стороны и ребёнка с другой. Есть материнская часть плаценты из слизистой матки и детская – из хориона (одна из оболочек) ребёнка.

Источник: https://pcr.news/novosti

Что характерно, хорион – та же оболочка, которая у рептилий является скорлупой. Это не скорлупа, но что-то из этой серии. Плацента стала барьером одновременно и поставщиком всего хорошего ребёнку, то есть всё хорошее детям, как всем известно, – кислород, питательные вещества, гормоны, а в обратную сторону матери достаются токсины, и у неё токсикоз начинается. Зато ребёнку хорошо. Выживаемость детёнышей резко возросла. Древнейшее плацентарное млекопитающее, нам известное, юрамайя, найденная в Китае. То, что она была плацентарная, мы знаем по зубам, и была ли у неё плацента мы не в курсе, но зубы у неё как у плацентарных, строение височной кости – это диагностически важные признаки плацентарные. Наверное, тогда.

Это как раз середина юрского периода (сто шестьдесят миллионов лет назад). Но у первых млекопитающих было много сложностей в жизни, поскольку динозавры их гоняли днём. А динозавры – это рептилии, и они дневные в основном, хотя и ночные тоже были, но наши предки ныкались в лесной подстилке, в траве (её ещё не было, но неважно), в опаде, папоротниках и зрение почти растеряли. У многих современных млекопитающих зрение никудышнее. Особенно пострадало цветное зрение. У рептилий было хорошее, нормальное цветное зрение. У наших предков в том числе. Современные рептилии видят красный, зелёный, синий, ближний ультрафиолет. А мы ближний ультрафиолет потеряли с одной стороны, красный тоже потеряли и стали видеть кое-как, а многие зелёный и синий потеряли, остались с чёрно-белым зрением. Благо, что наши прямые предки не совсем и дальше остановили эти возможности, способности, но это было позже, а в тот момент прозевали.

Зато обоняние стало получше. Осязание стало развиваться, потому что, когда зверушка маленькая (землеройка) шарится по листве опавшей, то она всей поверхностью тела должна всё чувствовать и нюхать, что происходит вокруг, и этого хватает. Так что процесс шёл.

Источник: https://www.youtube.com/

В том же самом мезозое и другие организмы развивались, в частности, то ли с конца триаса, то ли в юрском периоде, то ли в начале мелового/ Cкорее всего на границе триаса и юры. Появляются цветковые растения, которые оказались новым словом в ботанике. Они развили много прикольных вещей, в частности, цветок, который гарантирует опыление и оплодотворение, далее двойное оплодотворение, когда кроме зародыша формируется ещё эндосперм, то есть триплоидный (хотя иногда по-разному бывает, но чаще триплоидный), брат-близнец зародыша растения, предназначенный на съедение нормальному зародышу, но быстрорастущий, запасающий крахмал. Это даёт гарантию выживания зародыша.

Третье, что изобрели цветковые растения, – это плод. Когда не просто есть семя, а оно ещё снаружи покрыто околоплодником прочным, вкусным иногда, ярким и шипастым, который кучей способов гарантирует распространение семян, и с помощью цеплялок, прилипания или того, что кто-то это съест, гарантирует расселение зародыша семени на новую территорию. Ещё есть другие достижения, например, сосуды из трахеи становятся трахеями (это даёт более гарантированную доставку воды снизу-вверх), а световидные элементы становятся световидными трубками из световидных клеток (транспорт в обратную сторону сверху вниз).

Если вы ботанику проходили в пятом классе, ясно, что вы ничего не помните, но все это проходят, все должны знать. Цветковые растения как минимум в юрском, видимо, и в  периода всё это уже имели. Но, если есть цветочки красивые, возникают тут же леса, то есть разнообразие растений возрастает со страшной силой, и с середины мелового периода ботанический облик планеты меняется со страшным образом. До этого были в основном мхи, папоротники, хвощи, плауны и голосменные (ёлки, сосны), но их было не сильно много разных. Одни и те же виды иногда обнаруживаются практически по всей планете, от края до края.

Цветковые растения за счёт всех приобретений стали очень разнообразными и покрыли всю планету лесами с огромным разнообразием видов. Появляется, например, трава, дёрн в современном понимании. До этого момента (в триасе, например) ничего такого не было и в большей части юрского периода тоже. С середины мелового это уже по полной программе и ландшафт становится похожим на наш, а леса – это место нашей жизни. Тропический лес – это то место, в котором мы сформировались сильно позже как люди, и саванна африканская, в которой мы потом эволюционировали – это в основном трава, цветковые растение. Без этого мы бы никак не появились. Это наш дом фактически возник.

Вместе с растениями эволюционировали опылители, потому что все цветы, нектар и всё прочее существуют не сами по себе и не для него самого, а для того, чтобы какие-то твари это туда-сюда таскали. На этом месте возникают термиты, которые опылителями могут быть, но в большей степени переработчиками, потому что огромное количество древесной растительности термиты начинают жрать, с помощью симбионтов всё переваривать, удобрять и скорость обмена веществ в экосистеме возрастает на порядок. За счёт этого разнообразие увеличивается.

В качестве хороших опылителей – пчёлки, муравьи. В мелу они уже были по полной программе. Например, из бирманского янтаря чудесные образцы известны. И бабочки, древнейшие из которых известны с конца триаса (отдельные чешуйки). В середине юрского периода они были по типу моли (мотылёчки маленькие). В меловом периоде – уже полноценные бабочки. Энтомофауна насекомая становится в меловом периоде практически современной. Это очень важно, потому что это наша еда, как и фрукты.

Не просто так. Это стало нашей едой: фрукты (покрытосеменные растения цветковые) и насекомые, которые с ними очень тесно связаны, стали нашей едой основной на всё последующее время вплоть до современности. Вся эволюция приматов жесточайшим образом привязана к эволюции цветковых растений и насекомых, потому что мы были фруктоядные или насекомоядные, а чаще всего и то, и другое одновременно. То есть это и дом, еда, кров, стол и всё на свете. Без этого мы бы не возникли.

Есть некоторые минусы. Были мы на Алтае в Усть-Камской пещере. Там неимоверное количество муравьёв, и почему-то я им очень не нравился. Стоило мне остановиться хоть на минуту, они начинали меня кусать, при чём мне не помогали ни носки, ни ботинки. Ничего. Они, сволочи, меня почему-то очень “любили”. Не знаю, почему именно меня? Не нравился им. В других местах меня муравьи не жрут, а алтайские почему-то меня невзлюбили. Бывают минусы, неприятные стороны, но они по-своему решаются, всё можно обратить во благо. Те же пчёлки могут покусать, а можно у них мёд стырить и им питаться. У меня на него аллергия, но у большинства с этим всё в порядке.

Источник: https://www.youtube.com/

В конце мезозоя, в меловом периоде, ситуация стала тихонечко, но неотвратимо меняться. Всю вторую половину мелового периода происходило похолодание. Материки и континенты занимают более-менее современное положение, перегораживают экваториальное течение, по вертикали, если на карту смотреть, выстраиваются в меридиональном направлении и становится все холоднее, холоднее и холоднее.

При этом одновременно чудесным образом становится влажнее – похолодание и увлажнение климата. Много чего происходило. А закончилось тем, что метеорит упал. Но очень немаловажно, что среди цветковых растений возникают осинки и берёзки (аналоги мелколиственные), очень густые заросли, которые зарастают огромные пространства и по споро-пыльцевым спектрам это чудесно видно.

Там, где были нормальные леса или саванны, где паслось огромное количество динозавров, возникают березняки и осинники, в которых жить проблематично. Если вы были когда-нибудь в березняке и осиннике, там ничего толком нет. Там березняк и осинник. В березняке можно хороводы водить классно, обниматься с берёзками, прислоняться к ним, но жить не очень здорово, потому что листья очень тонкие, питательных веществ нет, жёсткие и часто немного ядовитые. Не то, что берёза ядовитая, но с точки зрения других растений, это точно так. Берёза, если кто не знает, ужасно злобное растение, которое выделяет кучу разной химии и гнобит всё вокруг.

Поэтому березняки такие чистенькие и светленькие, там ничего не растёт, никакого подроста, потому что они всех поубивали. Иногда в городах на газончиках берёзки сажают с целью, что будет клёвая берёзка расти, тогда там больше ничего другого не будет расти. Можете посмотреть по газонам – если берёза стоит, вокруг ничего нет, она всех загнобила.

С осинниками немного проще, хотя они плюс-минус родственники, но тоже не особо съедобные. Берёзовые пяденицы, конечно, едят вредное, но нормальным крупнокалиберным животным это несъедобным представляется. Потом грызуны стали есть кору, но в тот момент динозаврам это очень не понравилось. Это однозначно утраты. Из-за вымирания динозавров высвободились новые экологические ниши, которые заняли тут же наши предки, в частности, пургаториус, которые приобрели новые свойства и качества в самых густых лесах, и дали последующую эволюцию.

Источник: https://www.youtube.com/

Совы и древесные хищники (палеоцен и эоцен, 66-39миллионов лет назад)Последующая эволюция бурным образом пошла в начале новой кайнозойской эры и, стало быть, палеогенового периода, эпох палеоцен и эоцен, на протяжении коих наши предки стали очень бодренько лазать по деревьям. Для начала ещё в мезозое от динозавров спасаясь, а потом им было хорошо. На этих деревьях они очень освоились. Те, которые стали активно прыгать туда-сюда по веткам, особенно по кронам и на расстояние, больше длины собственного тела, стали приматами.

Пургаториус с конца мела и начала палеоцена – это первый примат. Жизнь на ветвях дала им на какой-то момент безопасность, а стало быть способность себя вести раскованно, не стесняясь общаться, орать, поэтому приматы очень шумные существа, вездесущая.

В лесу, если кого и видно в тропическом, так это птиц и приматов, потому что они никого не боятся наверху. Дала быстроту соображения, потому что, когда далеко прыгаешь (они точно прыгали, у нас скелетики есть), то надо не грохнуться и очень быстро уметь рассчитать силу и точность прыжка, ухватиться, а с некоторого момента даёт хватательную кисть и ногти на пальцах (но чуть попозже, нежели тогда). Улучшается зрение, потому что прыгать надо не наощупь, не на память, не на запах.

Сообразуется со зрением и потихонечку глазки разворачиваются вперёд, то есть у первых они ещё по бокам смотрели (монокулярное зрение), а потому они поворачиваются вперёд. Получается бинокулярное, чтобы расстояние прыжка, объёмность чтобы была. Развивается всеядность, потому что на деревьях всё подряд может быть, и у них нет специализации. Это очень здорово, потому что все специализированные формы рано или поздно вымирают. Наши предки жрали всё подряд – тех же насекомых, фрукты. И до сих пор у нас это есть, потому что современный человек жрёт всё подряд. У человека это зашкалило дальше ещё больше.

Но были и неприятности, потому что в начале палеоцена всё было ещё хорошо, а к его концу появляются, например, первые совы. Мы точно знаем, что совы наших предков жрали, потому что во Франции найдены погадки сов с косточками приматов, то есть они точно жрали наших предков. Поскольку совы – зверюшки ночные, то нашим предкам, первым приматам, приходилось из ночной экологической ниши выползать. В эоцене они уже это сделали и стали дневными обезьянами.

Может быть и слава Богу, потому это усилило зрение, а, стало быть, распознавание лица, мимику, жестикуляцию, потом речь подтягивается. Это сообщение – социализация, то есть совы помогли нам стать социальными. Может быть мы и без них справились, но получилось так. Возникают млекопитающие хищники. На первых порах очень ущербные. Это были креодонты, вивираусы, вульпалусы – что-то в стиле современной циветты, генетты, виверы, но гораздо примитивнее. Это не веверовые современные, но которые научились лазать по деревьям. К концу палеоцена, в эоцене они это сделали и стали наших предков гонять.

Большинство первых приматов раннепалеоценовых плезиоадаписовых вымирает, а те, которые вымирать не хотели, начали бурно эволюционировать, быстрее ускоряться, лучше соображать и прыгать по ветвям. Это был мощный стимул нашей эволюции. Но были и утраты. Потому что обоняние, как я уже сказал, стало исчезать. Потому что на ветвях нюхать неактуально (откуда ветер, что принёс нам запах совершенно непонятно). Вибриссы у наших предков были, это стало уже не так существенно, потому что, когда по веткам прыгаешь, осязание, зрение и слух актуальнее. У человека это дошло до полного исчезновения. Хотя, кстати, у шимпанзе есть вибриссы.

Присоединяйтесь к нашей рассылке

Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео.