Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
Пример этологической изоляции можно рассмотреть на утках, всяких утиных, гусиных, любых птицах. Это величайшее разнообразие цвета, разных песен, плясок, хлопанья крылышками, топтания лапками, чистки перышек в качестве брачного ритуала. Близкие виды, половина которых к одному и тому же роду принадлежит, жутко разнообразные. Это еще далеко не все, по-моему, только американские виды. Это пример с птичками.
Мой любимый пример с анолисами. Анолисы – ящерки, живущие в Южной, Латинской и Центральной Америке, и на Карибских островах. Отличаются тоже брачными танцами. У самцов есть горловой мешок. Они бывают разного цвета, как видите. Это еще далеко не все варианты, их безумное количество.
Есть специальные люди, которые изучают анолисов. И оказывается, что есть порядка 10 параметров, по которым самка считывает, к какому виду относится самец: цвет самой ящерки, цвет горлового мешка, размер горлового мешка, частота открытия этого мешка, амплитуда кивания головой, скорость кивания, частота кивания, и много-много таких параметров. И они все очень четко отличаются. Есть очень близкие виды, есть очень разные виды. Просто праздник какой-то. Есть большие, есть маленькие – они еще размером отличаются. Это пример этологической изоляции.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
Миграция – это в какой-то степени процесс прямо противоположный изоляции, перемещение с места на место. Вот тут изображен слон, мигрирующий с острова на остров, чтобы не казалось, что только птички могут делать. Миграция может самим своим фактом менять частоты признаков. Я еще буду говорить про генетико-автоматические процессы. Но краткая суть сводится к тому, что, как правило, мигрирует не вся популяция – это тогда из другой серии миграция, а мигрирует какая-то маленькая часть. Те, кто переместился с места на место, не обязаны быть среднестатистическими. Среднестатистических особей, на самом деле, вообще не существует в природе. Это некая математическая абстракция.
Например, нет среднестатистического человека. У каждого есть какие-то индивидуальные черты. Кто переселился на эту новую территорию, тот свои признаки и принес. Если, допустим, носатые переселились куда-нибудь, то в следующем поколении будут все носатые. Если с маленьким носом переселились, то будут с маленьким носом. Сам факт миграции уже меняет частоты признаков. Но это будут, как правило, маленькие изменения, не сильно значительные. Хотя зависит от того, кто переселится.
К тому же, перемещение с места на место приводит к попаданию в какие-то новые места, новые условия, с последующей либо адаптацией, классическим естественным отбором, когда будут выживать в этих новых условиях все-таки в среднем не те, кто жил на исходной родине. Либо изоляцией со своими процессами, если они попали туда, куда трудно попасть или сами они оттуда потом вылезти не могут, так их занесло. Или метисацией, если там все-таки кто-то уже жил более или менее близкий и родственный. Тогда они будут с ним скрещиваться и появится какой-то еще один новый вариант. Миграция – это фактически и механизм, и фактор, способствующий проявлению других механизмов эволюции.
Классическим примером такой хитрой эволюции, который сочетает в себе и изоляцию, и миграцию – два в одном, что приятно – являются циркумполярные чайки. Пример на самом деле довольно хитрый, потому что у него есть ответвления. Но в классической версии это выглядит следующим образом. Изучалось это долго и подробно, поэтому с чайками сейчас более или менее разобрались. Чайки, как род Larus, возникли, судя по всему, где-то в районе Черного и Каспийского моря. Оттуда стали расселяться в разные стороны. Те, которые расселялись по югам, нам сейчас не сильно интересны. У этих южных видов своя была эволюция отдельная. А часть этих видов мигрировала на север. Благо чайки летают. Они долетели до Северного Ледовитого океана, и стали расползаться в разные стороны. На запад сильно далеко они не продвинулись. Норвегия, Британия, а дальше Атлантический океан.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
А это все происходило, когда был Ледниковый период, и там было очень неуютно. Поэтому в Америку они не полетели, садится там особо было негде. Исландия, Гренландия были заледеневшими. Они стали двигаться на восток. На востоке оледенения материков не было. Поэтому они шли на восток. Птичка летает. Если вы будете двигаться по ледовитому побережью постепенно, то вы будете видеть, что вот здесь на скале сидят чайки, и здесь на скале сидят чайки, они в общем-то одинаковые чайки. На следующей скале такие же чайки, потому что ей перелететь на соседнюю скалу ничего не стоит. Она это делает каждый день.
Но если вы продвинетесь на 500 км или 1000 км, там чайки уже вроде бы чуть-чуть другие. А через 2000 км они еще немножко другие. А потом еще немножко другие И вот так они становятся все более и более немножко другие. (Вот вы видите виды, которые по кругу идут). В Америке еще немножко другие. Потом наконец Ледниковый период кончился, они в Гренландию прилетели, и оттуда в Британию и Норвегию. Там неожиданно встретились серебристая чайка (которая там уже была) и клуша, которая уже совсем нового вида.
И получается, что эти промежуточные виды практически друг от друга не особо-то и отличаются (какими-то мелочами), и запросто могут скрещиваться без всяких проблем. Там нет границы. Мы не можем провести линию, и сказать, что до этой скалы один вид, а с этой скалы начинается следующий. Клуша и серебристая чайка, хотя род один, уже не скрещиваются никогда. Это уже два надежных вида, совершенно четко отличающихся. Хотя по фотографиям может особо и не скажешь, но орнитологи их различают.
У них отличается все: размер, питание, способ гнездования, крики, способ выращивания птенца, реагирование птенца на этот клювик с пятнышком у родителя, и так далее. Получается, что в промежутках это вроде бы все одно и то же, а по итогу – это два разных вида. Здесь была и миграция постепенная (растянувшаяся, видимо, на тысячи лет), и в конце концов этологическая изоляция (потому что отличаются все-таки клуша и серебристая чайка в основном по поведению). Они уже и кричат по-разному, и питаются по-разному, и уже это разные виды.
Как я сказал, есть ответвление этой истории – южные чайки. Но их меньше изучали. Потому что, допустим, за иранскими чайками надо ехать в Иран, чтобы их изучать. С этим бывают проблемы. О них известно меньше. Но там, видимо, какой-то аналог есть, только он незамкнутый до конца. Все-таки они до Китая не долетели. И поэтому такого второго цикла не получилось. И Тихий океан уж больно широкий, чтобы его перелететь. Через Берингов пролив – без проблем, а южнее – не получается.
Механизмы эволюции. Как это происходит. Картинка здесь для красоты скорее. Просто она уж очень хорошая. Все эти признаки и свойства меняются разными способами. В первом приближении, это может быть отбор. Это когда признак какой-то либо полезный, либо вредный; когда его значимость не нулевая, либо положительная, либо отрицательная; когда это важно для выживания. Какое-то свойство.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
Есть генетикоавтоматические процессы – изменения частот нейтральных признаков, которые неполезные и невредные, просто они есть. И специфический, более редкий вариант – метисация. Это ключевые механизмы эволюции, хотя, наверное, не единственные, но описывающие большую часть вариантов. Прежде, чем говорить об отборе, стоит сказать о разнице понятий адаптация и акклиматизация. Отбор и адаптация – это почти синонимы. Но слово “адаптация” понимается иногда в широком смысле, а иногда в узком смысле. Настоящая, правильная версия, true версия – это в узком смысле. В широком – смысл теряется. Если в узком смысле понимать, то адаптация должна отличаться от акклиматизации. Адаптация возникает путем изменения наследственной генетической информации (ДНК) путем мутаций и рекомбинаций, и закрепляется отбором в ходе наследования в течение многих поколений на протяжении многого времени. То есть, это то, что прописано у нас в генах.
Акклиматизация – это приспособление, возникающее путем настройки работы ДНК неизменной, без изменений ДНК в пределах нормы реакции в ходе жизни конкретного отдельно взятого индивида. Если я, допустим, поеду в Африку и там хорошенько загорю, то это будет акклиматизация. Мои гены от этого не поменяются. Мои детишки от этого не поменяются. В следующее поколение эти мои настройки загорелости никак не перейдут. А загорю я ровно настолько, насколько мне позволяют мои гены, доставшиеся от предков. А если я поеду в Африку, и буду там долго и упорно размножаться, и мои особо белые потомки будут умирать, а особо темные выживать, и через 100 000 поколений они станут темнокожими, то это будет настоящая адаптация.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
Правда на практике было прям наоборот. Исходно темнокожие люди стали светлокожими. В принципе ничего не запрещает в обратную сторону меняться. Поэтому адаптация – это гены. Если мы возьмем, допустим, негра, то чтобы мы с ним не делали – он не побелеет. Майкл Джексон это, правда, опроверг, но это из другой серии. У негра норма реакции другая, чем у европеоидов, допустим, и даже если его мучить в темном подвале, все равно он не побелеет до моего состояния. А если меня загнать в Африку, и долго держать на солнце, я, конечно, до какой-то степени потемнею, но до негра мне в любом случае будет далеко. Поэтому это две разные вещи.
Про акклиматизацию я сейчас ничего говорить не буду. Она к эволюции имеет косвенное отношение. Это результат эволюции, а не механизм и не основная причина. А адаптация – это и есть механизм. Но стоит сказать о понятии приспособленности. Под словом приспособленность и под понятием двигателя отбора многие люди подразумевают неправильные вещи.
Один из таких стандартных неправильных стереотипов, которые возникают при изложении теории эволюции, это то, что выживает сильнейший. Более тупую версию представить даже трудно. Во фразе “выживает сильнейший” сразу две ошибки. Во-первых, сильнейший далеко не обязан быть сильнейшим по каким-то физическим параметрам. Если он какой-то могучий, рогатый, зубатый, великий и крутой, злобный, всех забодал и замучил, но при этом потомков не оставил, и наследство свое не передал в следующее поколение, то для других это просто какая-то гадская сила природы, которая мешает им жить. Сам он не эволюционирует никак. Он тупик, как дождь, снег. И вот этот упырь, который всех замучил, это просто погода по сути дела. Он к эволюции отношения не имеет никакого.
А если он оставил потомство, тогда уже есть, о чем говорить. Во-вторых, для того чтобы передать гены в следующее поколение не обязательно выживать. Вот здесь пример вы видите. Допустим, лососи. Они обычно после нереста погибают. Не всегда, но чаще всего. Если лосось умер, но оставил определенное количество икринок, из этих икринок. Сотен, если не тысяч. Выжило хотя бы две икринки, то это уже хорошо. Было два родителя – папа и мама и получилось два новых лосося, уже хорошо. Если выжило три – это вообще супер успех, их в полтора раза больше стало. И тогда вот эти два лосося-родителя, у которых выжило три икринки – это супер успешные лососи. Их приспособленность огромная совершенно по сравнению с другими лососями. Хотя сами они лично умерли.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
То же самое, например, с осьминогами. Осьминоги-самки откладывают кучу яиц в какой-нибудь коралловой пещерке, долго и старательно о них заботятся, вентилируют, проветривают, оберегают, отгоняют всех супостатов. А после того, как эти осьминоги вылупляются, самки осьминогов помирают. По той простой причине, что если они не помрут, то скорее всего сами же сожрут этих детенышей. Они, конечно, умные, но все-таки это моллюски, у них рефлексы срабатывают: если что-то маленькое плывет, надо его сожрать. Поэтому они помирают. И при этом все равно у них приспособленность огромная: детенышей то много вывелось. Если из них выведется часть, а выживет мизер, даже если два – уже успех.
Бывают совсем успешные. Рыба-луна мечет 300 миллионов икринок, чтобы мало не показалось. Скорее всего из этих 300 миллионов выживут две в среднем. Причем она мечет не один раз в жизни, в отличие от лососей. Если посчитать за всю жизнь, а живет она долго, она размером 4 метра, то может миллиарды икринок она успевает выметать. Но выживают в среднем все-таки две.
Может быть и по-другому. Вот там изображены котики. Эта кошка успешная, приспособленная, четыре котенка у нее. Было два родителя, кошка и кот, и приспособленность равна двум. Если столько же было – это единица. Если больше, то двум. Правда, не факт, что они выживут.
Еще есть такая тонкость, что приспособленность измеряется не количеством оставленного потомства, а количеством оставленного потомства, которое продолжает размножаться и передает эти гены в следующее поколение. Чтобы те тоже продолжали размножаться, и тоже оставляли гены в следующем поколении. Если совсем-совсем занудствовать, то приспособленность – это даже не количество собственного потомства, а количество собственных вариантов генов, переданных в следующее поколение. Бывают ситуации, когда не обязательно самому размножаться, чтобы оставить собственные гены. Про это я еще скажу.
В супер занудном варианте приспособленность – это количество генокопий, переданных в следующее поколение. И по возможности – до бесконечности. Чем более до бесконечности, тем лучше. Все ныне живущие организмы, которые в данный конкретный момент на планете есть, имели супер успешных предков. Какие они сами – это проверится потом, в будущем. Но то, что их предки были успешны – это стопроцентный факт. Потому что эти потомки существуют. Уже сам факт существования этих потомков говорит о том, что все их предки (от начала времен, от большого взрыва) были супер успешными. Наши родители молодцы.
Но, как я только что сказал, бывает такая хитрая ситуация, когда не обязательно самому размножаться. Это такая дискуссионная тема, которую считали, пересчитывали и всячески обсуждали. В кратком изложении родственный отбор выглядит примерно следующим образом. Допустим, у нас есть пять сестер-близняшек. Они клонированные, штампованные, одинаковые. У каждой есть по мужу. И у каждой по два ребенка. И получается, что приспособленность каждой сестры равна единице. Было два родителя, стало два ребенка. Сколько было, столько осталось, ничего особо не поменялось. Но если одна из этих сестер муже не имеет, у нее освобождается куча времени, сил, энергии, ресурсов. Она, конечно, может это тратить на себя. Но если она хорошая сестра, то она будет помогать заботиться о детишках своим четырем сестрам. Если благодаря заботе бездетной сестры у них будет не по два, а по три ребенка (а гены у этих сестер одинаковые, они близняшки), то получается, что эти дополнительные четыре ребенка – это по сути ее детишки. Если бы она размножалась, у нее было бы два ребенка. А тут она не размножается, и у нее четыре ребенка. Получается, что у нее приспособленность в два раза выше. Это называется родственный отбор.
Но на практике, конечно, не бывает так, чтобы они были клонированные один-в-один. Все равно там рекомбинации, насколько-то они различаются. Это все математически просчитано. Если хотите, можете залезть в математику. Там есть хитрые расчеты, какой уровень родства надо иметь, и сколько этих потомков дополнительных от родичей надо иметь, чтобы иметь эту выгоду от своей бездетности. Но в принципе это есть.
Допустим, Александр Матросов закрывает грудью амбразуру, и спасает этим 1000 солдат. У них дополнительно появляется 1000 детей. Понятно, что он не личный брат всех этих солдат. Но поскольку их тысяча, сам он умер, но оставил свой генетический вклад совершенно невообразимо, у него на самом деле куча детей. По сути это его гены: для эволюции нет разницы, откуда взялась молекула.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
Если у нас есть молекула ДНК и в ней последовательность нуклеотидов, какая разница из какого организма выползла эта молекула. Это имеет философский смысл в какой-то степени. Человек может способствовать выживанию большого количества других людей. Лучше, чтобы они были ему родственные, хотя в прицепе все люди родственные так или иначе. Зависит от того, что если они близкородственные, то можно не сильно большого количества. А если это какая-то Мать Тереза условная, которая спасла миллионы людей по всему миру, пусть они сильно не родственные ей, но все люди братья и сестры, то получается, что у нее куча потомков, хотя она монахиня. В реальности в некоторых случаях это наблюдается в дикой природе. Например, у гиеновидных собак потомство выращивают необязательно собственные родители. Есть собаки-воспитатели, которые этих щенков растят, и не сильно занимаются охотой, и так далее. А есть такие, которые бегают за антилопами, зебрами, хватают их за ноги, рискуют, а о их детишках заботятся собаки-воспитатели. Кто-то из них может и не размножаться, но в итоге способствует выживанию большего количества потомства.
Или еще лучше пример с общественными насекомыми: пчелы, термиты, муравьи, осы. У них есть вообще одна размножающаяся самка. И есть куча клонированных экземпляров, рабочих особей, которые все сестры. Они вроде не размножаются, но благодаря их совокупному труду потомства оказывается безмерно много, в том числе и размножающихся особей. Если группа этих трудящихся работает как единый организм, то они в итоге дают много плодящихся особей, маток, королев, которые организуют новые колонии, и дают много других. А если они разгильдяи, и занимаются этим всем плохо, и муравейник у них дырявый, термитник неправильный, то они все помирают, и все на этом кончается. Одна размножающаяся самка без них ничего сделать не может. У этой концепции встроенной есть хитрые подводные камни, как обычно это бывает. Но в первом приближении это выглядит примерно вот так.
Есть авторы, которые говорят, что все это неправда. Но живые примеры есть. И математика просчитана. Можно посчитать, сколько надо иметь братьев, сестер, о которых надо заботиться, с какой энергией, чтобы все было хорошо.
Отбор может происходить в разные стороны. Есть три главных направления отбора: движущий, стабилизирующий, дизруптивный или разрывающий.
Движущий отбор – это ситуация, когда у нас в следующее поколение переходят индивиды с каким-то состоянием признака, крайним для предыдущего поколения. А в следующее переходят с крайним для этого, а потом еще с крайним. И состояние признака каждый раз смещается в сторону, если условия в эту сторону меняются. Супер мега классический пример, прям хрестоматийный – это пример с промышленным меланизмом у бабочек пядениц березовых в Англии. Между прочим, в Дарвиновском музее (шикарный музей, лучший биологический музей у нас в стране, насколько я представляю) есть кусочки коры с этими бабочками. Всем рекомендую туда сходить и найти эти кусочки коры. Всегда приятнее посмотреть на это в оригинале, чем на картинке, даже хорошей. Мораль ситуации с бабочками следующая. В Англии в XVIII веке и раньше все было хорошо, березы бели белые. На белых березах жили бабочки пяденицы, которые тоже были белые в черную крапинку, под березу, и птицы их не замечали. Иногда среди этих бабочек рождались темные уродцы, которых птицы тут же отсекали и лопали. И все было хорошо. Но в начале XIX века люди стали заниматься промышленностью. Начался научно-технический прогресс, промышленная революция. В некоторых районах Англии понастроили заводов, фабрик, топили все это углем, и все загадили. В это время среди просвещенных английских джентльменов была мода на собирание коллекций бабочек. Утонченные джентльмены, которые с этих заводов имели кучу денег. Им делать было нечего, либо из Индии какие-то диковины привозили, либо бабочек собирали, если лень было в Индию мотаться.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
Они насобирали тысячные коллекции бабочек. Им даже не так важно было собирать разных бабочек, сколько количество бабочек. Что классно. Они собрали безумное обилие этих бабочек. У нас есть изменчивость. У нас есть не просто один типовой экземпляр, а они тысячами измеряются. И поэтому у нас это все статистически просчитывается. Заводы, фабрики стали гадить, березы стали черные от копоти. Не по всей Англии, а именно в промышленных районах: промышленность развивалась только местами. И из пасторальной, сельской, чистой Англии она превратилась в загаженную промышленную, технократическую. На темных березах белые бабочки стали заметны, их птицы стали есть. А темные бабочки стали незаметны, их птицы перестали есть.
И бабочки стали темные. У этой хрестоматийной истории есть менее хрестоматийное продолжение. Уже во второй половине XX века в Англии пошла борьба за сохранение окружающей среды. Она в основном заключалась в том, что все грязные производства были перенесены куда-нибудь в Китай, Индию, Пакистан, Таиланд, куда-нибудь подальше. Видимо, там теперь все бабочки черные. А в Англии они перестали гадить, стали стричь лужайки, и рассказывать всему миру, как надо заботиться о среде, как надо любить оленей, как надо цветочки выращивать, и все в таком роде. Вообще как правильно жить. А уголь пусть жгут какие-нибудь китайцы, и производят шмотки, а мы ими будем классно пользоваться. Березы побелели в обратную сторону, и бабочки стали снова белые. Этот процесс произошел туда и обратно. Это тоже задокументировано. Они сейчас в Англии снова белые. А где-то, видимо, снова черные стали.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
В этом движущем отборе есть некоторая хитрость. На графике по вертикали – это количество индивидов с состоянием признака, по горизонтали. Этот признак: чернота бабочки, длина хвоста, и так далее. Как вы догадываетесь, средняя сместилась по очевидной причине. Потому что стали черных бабочек, которых раньше ели, теперь не есть и их стало много. Куда делись вот эти “красненькие” родители, тоже понятно – их съели.
Самый любопытный вопрос – откуда взялись вот эти, которые дальше конца родителей были, больше максимума родителей? Родители были до какой-то степени черные, а чернее родителей не было. А потомки появляются еще более черные. Откуда они взялись? Мутации, конечно. Мутации и рекомбинации, они есть. В стандартной версии обычно движущий отбор изображается вот так. Я сейчас говорил про вот этот вот кусочек. А должен он изображаться, как вот здесь изображено. У вот этих вот родителей есть в каждом поколении большое количество потомков с зашкаливающими значениями признаков.
Мутации создают еще более белых бабочек, еще более черных бабочек. Менее волосатых, более волосатых. Более рогатых, менее рогатых. Но только еще более белые съедались еще до этого, потому что березы с черными крапинками, и их ели. А в новых условиях, когда береза черная – и подавно. Вовсе времена рождались более темные бабочки. И темные бабочки появились не потому, что березы стали черные. Просто их есть перестали. Среди уже выживших в новых условиях появятся еще более мутанты, еще более чернее ночи бабочки. Может быть они и выживут. А может быть и нет. Потому что это же грязные березы все равно, с белыми пятнышками.
Секрет в том, что изменение это происходит не потому, что условия поменялись. И признаки возникают не для того, чтобы выживать. Они возникают всегда в любом случае. Правда, вот эти хвостики вправо-влево могут быть на самом деле несимметричные. Это зависит от того, что за признак, какие мутации возникли, не возникли, как это наследуется. Чаще всего поломать – проще, чем создать что-то новое. Поэтому оно будет в одну сторону перекрашиваться, в другую будет покороче. Но это мелочь. Вопрос просто в статистике выживания. Как я сегодня уже говорил, кто выжил – тот выжил. Это классический вариант. При длительном изменении условий в одну сторону все будет вот так двигаться туда, потом, может быть, в обратную сторону, когда березы побелели. Или при потеплении-оледенении шерсть у носорогов будет вырастать, и лысеть.
Источник: https://www.youtube.com/watch?v=sA1W8ovKUq4&feature=emb_logo
Стабилизирующий отбор. Стабилизирующий отбор – это ситуация, когда ничего не меняется. Зверюшка живет в том же самом состоянии, условия в каждом следующем поколении точно такие же, и признаки остаются такие же. Но поскольку рисовать одну и ту же вот эту кривую, колокол Гаусса, скучно, чаще всего изображают более узкую. Были родители, а потомки стали с более узким диапазоном изменчивости. Вообще это не очень стабилизирующий, это тоже движущий, только к центру движущий.
Настоящий стабилизирующий оставит ровно ту же кривую. Но так нагляднее, так красивее. В каждом поколении появляются мутанты с большим диапазоном изменчивости. Каждый раз появляются и с меньшими, и с большими. Просто они и до этого вымирали, и теперь они по-прежнему будут вымирать. Тут еще важно помнить, что отбор идет по каким-то важным для этого существа признакам. Допустим, темный или белый цвет бабочек важен для бабочек, которых клюют зрячие птицы, которые по цвету это распознают. Но это будет не актуально для самих птиц, например, которых по цвету никто не ловит. Там уже будут другие какие-то способы отбора работать. Важен конкретный признак в конкретных условиях. Какого-то общего принципа нет.
Суперпример стабилизирующего отбора, образцовый на все времена – это ситуация с щитнями. Есть такие замечательные зверюшки, щитни. Совершенно массовый вид, который живет тысячами. Но я подозреваю, что из присутствующих мало кто их видел. Кто-нибудь видел щитней? Есть такие? Вот один человек сзади руку поднимает. Я тоже видел щитней один раз в жизни в детстве. Вы еще видели? Два человека видели, и я. Вот три человека. Я видел один раз в детстве, когда мы гуляли вокруг Читы. Был выполз этих щитне, и ими все кишело. Они живут в лужах, от них вода практически кипит. Их не заметить невозможно. Вся вода булькает, они там толпами тусуются. Но почему их никто не видел? Образ жизни и цикл жизни щитня очень своеобразный. Щитни вылупляются из яйца.
Допустим, летний щитень более или менее в середине лета. Он вылупляется только в мелких временных водоемах – лужах, канавах придорожных, колее от колеса, допустим. Главные факторы очень небольшие: стоячая вода, мелкая, прогреваемая, с температурой выше 20 градусов, и с некоторым количеством органики, чтобы было что есть. Больше ему ничего не надо. Он вылупляется в этой луже, ест эту органику. Ему все равно что есть, – он питается всем подряд, даже соседними щитнями, если другого ничего нет. Вырастает быстро, недели за две, откладывает яйца и подыхает. И весь следующий год эти яйца валяются в пыли и на них не влияет ничего, они устойчивы ко всему на свете. Вроде бы переносятся ветром, копытами, колесами, паводковыми водами, еще как-нибудь. Поэтому по всей планете есть всего несколько видов этих щитней. И они в общем-то одни и те же по всей планете вообще. Влияющих на щитней факторов очень мало. А отбор на них практически никакой не работает. В этих лужах нет конкурентов. Это просто лужа, которая существует неделю.
СТАНИСЛАВ ДРОБЫШЕВСКИЙ — Эволюция, Однополые отношения, Инопланетяне | ФидельПодкастро #47. Часть 4.
Станислав Дробышевский. Не все, что мы поглощаем, полезно. Это опять же к вопросу о возможных...
Станислав Дробышевский “Первые проявления морали у приматов и древних”
Понятие морали — это сложная философская концепция, и понять бывали ли доброта и человечность в...
Присоединяйтесь к нашей рассылке
Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео.